В Париже открылась выставка шедевров искусства из собрания Щукина
Моне и Гогена, Ван Гога и Сезанна, Матисса, Пикассо и другие великие имена искусства рубежа XIX-XX веков русский купец и промышленник Сергей Щукин начал собирать в 1890-х годах. "Боже, как доставалось Сергею Ивановичу от всяких московских эстетствующих тузов за такое его "баловство" и "модничание"! Его собирательство было не простой прихотью, а настоящим подвигом", - писал Александр Бенуа в 1936 году.
Национализированная после Октябрьской революции 1917 года, коллекция Сергея Щукина в 1920-х была объединена с коллекцией Ивана Морозова в Музей нового западного искусства, а в 1948-м после закрытия музея поделена между Эрмитажем и ГМИИ им. А.С. Пушкина. В Париже коллекция Сергея Ивановича впервые за долгие годы будет представлена как единое целое.
Об уникальном проекте "Российской газете" рассказали директор ГМИИ им. Пушкина Марина Лошак и куратор выставки в Фонде Louis Vuitton Анна Балдассари.
Вы совместно с Эрмитажем участвуете в выставке знаменитого собрания Сергея Щукина в Париже. Есть ли в международном контексте коллекционеры, сопоставимые по масштабу личности?
Марина Лошак: Нет, я не вижу. Я анализировала и не нашла в истории ни одной такой личности. Надо сказать, что речь идет, на мой взгляд, о самом крупном и важном коллекционере современного искусства этого периода, вообще ХХ века. В последнее время в мире прошло несколько выставок на тему великих коллекций прошлого века, таких, как, например, выставка собрания Стайнов в Гранд-Пале в 2011 году, которая собрала огромное количество людей. Это люди, которые одновременно с Щукиным работали с современными им художниками, оказывали большое влияние на их творчество и собирали их вещи. Но все эти собрания со щукинским совершенно несопоставимы. Как и личность самого Щукина, и вообще особенности московского коллекционирования, которое сконцентрировано в этой фигуре.
Что это за особенности?
Марина Лошак: То, о чем писал в своих статьях известный искусствовед и критик Абрам Эфрос, работавший в 1920-30-х годах в нашем музее и делавший выставки современного французского искусства. Он часто упоминал именно о специфике московского коллекционирования, которое, в отличие от коллекционирования, например, петербургского, значительно отличается более смелыми, агрессивными в какой-то степени и самостоятельными чертами. Когда московский коллекционер ставит перед собой задачу, он способен ее решать самыми экстраординарными путями и делать очень резкие, острые и неожиданные шаги, в отличие от петербургского коллекционера, который более уравновешен, более умерен, консервативен в коллекционировании.
Это вообще было время великих коллекционеров. Рядом со Щукиным работали и собирали искусство очень крупные фигуры, в основном купцы, промышленники, люди чрезвычайно одаренные в целом. Щукин - один из таких образцов, невероятно талантливый бизнесмен, который сумел достичь гигантских высот, превратив мануфактурную деятельность в чрезвычайно доходное государственное предприятие.
При этом не имевший общего базового образования.
Марина Лошак: Да, но человек бесконечно и разнообразно одаренный. То, что ему удалось сделать как коллекционеру, совершенно уникально. Почему уникально? Потому, что будучи человеком страсти, он сумел эту страсть сделать осознанной. И это очень важно. Это был человек, который не просто покупал вещи, которые ему нравятся, а который рос вместе со своим представлением об искусстве. Человек, который умел слушать и умел извлекать из этого определенные уроки, который начинал с довольно спокойных европейских вещей традиционного собирательства и пришел к тому, что открыл не только для России, но и для всего мира Анри Матисса и Пабло Пикассо. Мы не знаем, как повернулась бы судьба Матисса, если бы в определенный период жизни рядом с ним не было бы Щукина. И очень грустно сознавать, что когда Щукин эмигрировал после революции в Париж, должной человеческой и моральной поддержки он ни от кого из художников, включая Матисса, не получил…
То есть Щукин обладал не только хорошим вкусом, но и едва ли не даром предвидения…
Марина Лошак: Это правда так. Это безупречный экстраординарный вкус. Плюс воспитание себя как личности, как коллекционера. Потому что первый портрет, который он купил у Пикассо и который не осмелился даже повесить в комнатах со своей коллекцией, - висел в коридоре. И он ходил мимо, привыкал к нему. Он писал очень подробно, как работал его организм, как сначала он краем глаза, потом чуть внимательней изучал картину; как потом, ощущая ее влияние, энергетическую ценность, осознавал невозможность жить без нее; как затем портрет "проникал" в комнаты. И так было с каждым новым "острым" произведением. Потому что тот кубизм Пикассо, который мы видим у Щукина, - кто еще мог позволить в тот момент? Никто! То же и с Матиссом, знаменитыми сейчас "Танцем" и "Музыкой" из Эрмитажа. Мы знаем, как трудно ему давалось принять это новое искусство, как он сначала отказывался от готовых полотен, а потом писал художнику и просил простить его за слабость.
И еще одна важная вещь внутри личности Щукина - это понимание того, что все его собрание должно быть открыто обществу. Это он создал первый открытый для всех музей еще в 1909 году. И какие это принесло в результате плоды, мы видим по истории русского авангарда. Не знаю, что было бы с нашими авангардистами, если бы они не видели собрание Щукина - его великолепных Моне, Гогенов, Сезаннов и других. И на выставке, которую мы делаем в Париже, мы это, конечно, учтем.
Щукин обычно сразу представляется как мощный коллекционер. А откуда истоки его интереса к современным ему французским художникам?
Марина Лошак: В его семье все собирали искусство, просто разное. Вокруг него было много людей, которые точечно уже собирали импрессионистов, была мода на французское искусство, да и влияние французских вкусов в России того времени было велико. Он учился в Европе, знакомился там, в том числе, и с маршанами. Кстати, существует миф, что Щукину удалось собрать грандиозную коллекцию потому, что он вовремя начал покупать не самых продаваемых в то время художников за небольшие деньги. Так вот, это абсолютная ошибка! Он платил максимальную цену, как и другой выдающийся коллекционер Иван Морозов, собиравший импрессионистов и модернистов.
После эмиграции в Париж, что происходило с ним, с коллекцией?
Марина Лошак: Он жил жизнью достаточно благополучного человека. Но это, что называется, жизнь после смерти. Были средства, которые позволяли семье жить безбедно, но ничего похожего на те возможности и на то счастье, которое давала Россия, не было. Коллекция, которая была большой мотивацией для жизненных сил этого человека, осталась здесь. В Париже он приобретал мало, всего несколько вещей, - например, Рауля Дюфи, - которые потом были подарены нашему музею внуком Щукина.
А судьба коллекции хорошо известна - она была национализирована большевиками. Впрочем, и тогда ее судьба была не безнадежна. Вместе с собранием Морозова она легла в основу создания в 1920-х годах Государственного музея нового западного искусства. И это был тоже прецедент - создание музея современного искусства, где были выставки современного западного искусства, была система пополнения фондов.
Указом Сталина музей был расформирован в 1948 году. Часть собрания попала в Пушкинский музей, другая - в Эрмитаж.
Нынешняя выставка в Париже имеет историческое значение?
Марина Лошак: Да, это историческая выставка! Никогда прежде коллекция Щукина в таком масштабе, с такой осмысленностью, с таким подходом не осуществлялась. Были разные попытки. Но на протяжении последнего времени коллекция Щукина была неразрывно по имени связана с коллекцией Морозова. Но это очень разные коллекции, разные истории, разные судьбы, разные подходы. И хорошо говорить о каждом из них отдельно. Каждый заслуживает такого мощного рассказа.
Поэтому впервые Щукин выступает как самостоятельный герой. Хотя в 2004 году в нашем музее была сделана выставка Щукина из нашей коллекции, проведена "разделительная полоса" между Щукиным и Морозовым, как сказала на открытии Ирина Антонова. Собственно, тогда же и произошло сближение с внуком Щукина Андре-Марком Делок-Фуко, и тогда же он подарил нам работы Дюфи.
Очень важно, что это происходит в Париже, потому что это родина того искусства, о котором идет речь. Потом мы сделаем эту выставку и у нас, и в Эрмитаже. И она будет в несколько другом виде, потому что мы сможем добавить вещи, которые в наших музеях являются невыездными.
Анна Балдассари - о русском авангарде и французском вкусе
Трудно ли было убедить Эрмитаж и ГМИИ им. А.С.Пушкина сделать совместную выставку Сергея Ивановича Щукина в Париже?
Анна Балдассари: Не было никаких проблем. Я напомню, что Эрмитаж и ГМИИ им. А.С. Пушкина очень успешно сотрудничали в 1993 году, представляя собрания и Щукина и Морозова в Эссене, в Германии. Но монографическая выставка, посвященная только одному из этих легендарных коллекционеров, будет показана впервые.
Почему выбрана для представления во Франции коллекция именно Щукина?
Анна Балдассари: Прежде всего инициатором проекта был Андре Марком Делок-Фурко, внук Щукина. Андре Марк - сын младшей дочери Щукина от его второго брака. Он хотел сделать выставку, посвященную своему деду. Изначально проект задумывался Эрмитажем.
Но в принципе выбор именно собрания Щукина для первого масштабного показа в Париже логичен. Щукина брал бóльшие риски на себя. Он был смелее в выборе авангардных работ. Впечатляет та скорость, с какой он прошел путь от импрессионистов к художникам группы "Наби", затем - к фовистам, он первый стал покупать кубистов. Морозов коллекционировал тех же мастеров. Но, например, покупая вещи Пикассо, он останавливался на работах розового и голубого периода. Он не покупал кубистические работы. Морозов приобретал картины Матисса, но до того момента, когда Матисс объединяется с фовистами, "дикими". Иначе говоря, Морозов оставался в пределах классического выбора, классического вкуса. Щукин же был настоящим пионером авангардного искусства. Он был первым, кто открыл модернистское искусство.
Но он, как правило, все же покупал не у художников, а у галеристов, у того же Поля Дюрана-Рюэля, Даниеля Анри Канвейлера…
Анна Балдассари: Но при этом он очень быстро познакомился с самими художниками. Матисса, например, именно он представил Морозову. Щукин и Матисс быстро сдружились, их многолетняя дружбу стала фактически творческим союзом. Можно сказать, что заказы Щукина, смелость его выбора не просто поддерживали Матисса, но и направляли его поиск. Очевидно, что мало кто из авангардных художников мог похвастаться таким обилием заказов и их разнообразием, как Матисс благодаря Щукину.
Кроме того, Морозов собирал для себя. Это была частная, достаточно закрытая коллекция, совершенно не предполагавшая публичного обсуждения. Щукин же, наоборот, составляя коллекцию, думал о ее будущем. С самого начала он выстраивал свое собрание как будущий музей современной европейской живописи. Уже в 1907 году Щукин задумывает открыть свое собрание для посещения публики, и в 1908 его особняк на Знаменке был открыт два раза в неделю, а затем уже и три раза в неделю. Он сам продумывает развеску, выступает в роли куратора и гида одновременно.
Эти показы сыграли неоценимую роль в становлении русского авангарда. Особняк Щукина был местом, где молодежь могла видеть новое парижское искусство. Не годы спустя, а практически сразу же. На Знаменке, у Щукина начинающие художники формировали свой глаз, вкус. Если бы не было вечеров у Щукина, неизвестно, как развивалось бы русское искусство и русский авангард.
Именно поэтому выставка о собрании Щукина так необходима. Конечно, историки искусства знают о той роли, которую его коллекция сыграла для России и Франции. Но широкая публика его не знает. По большому счету даже в России.
Получается, это первое представление Щукина как значимого русского коллекционера в мире? Почему именно в Фонде Louis Vuitton будет выставка, а не в музее Орсе, например?
Анна Балдассари: Об этом, может быть, лучше спросить у Эрмитажа, который вместе с внуком Щукина стоял у истоков проекта. Возможно, сложно было "втиснуться" в расписание выставок, которые планируются на несколько лет вперед. Как бы то ни было, Фонд Луи Вуиттона, у которого не так давно открылось новое здание музея, построенное по проекту Фрэнка Гэри, мгновенно оценил масштаб этого проекта, его стратегические перспективы. Для музея и руководителей Фонда было очевидно, что это потенциальный блокбастер. Они перекроили расписание выставок под этот проект.
Кто будет архитектором экспозиции?
Анна Балдассари: Жан Франсуа ди Боден. Он работал с Фрэнком Гери над планировкой музея Фонда. Он же был архитектором реконструкции музея Пикассо. С ним мы делали две огромные выставки в Гран-Пале: "Пикассо и старые мастера" и "Матисс. Пикассо". У нас огромный опыт совместной работы.
Каков был принцип отбора работ и как будет выстроена экспозиция?
Анна Балдассари: В прижизненном каталоге Щукина насчитывается 265 произведений. За последний год, пока готовится выставка, была проделана огромная работа, в том числе Наталией Семеновой. Выяснилось, что работ в коллекции было больше - 279. К коллекции живописи и графики добавляется, например, африканская скульптура, произведения восточного искусства.
Было понятно, что надо представлять главные шедевры французской живописи. И конечно, в момент их выбора начались дискуссии с хранителями Эрмитажа и ГМИИ им. А.С. Пушкина, которые беспокоятся о сохранности вещей. После долгих дебатов и экспертиз, в которых приняли участие и российские, и французские реставраторы принималось решение о том, какие работы могут отправиться в путешествие. И уже на основе этих заключений из этих работ отбирались вещи (65 произведений из Эрмитажа, 65 - из ГМИИ им. А.С.Пушкина), которые позволяют выстроить сюжет экспозиции.
А в чем его интрига?
Анна Балдассари: Разгадать личность Сергея Ивановича Щукина, уловить его мотивы коллекционирования. Главное, что отобранные вещи все равно бы представляли личность самого коллекционера, а не куратора, скажем,. Важно, чтобы Щукин оставался Щукиным. Например, в его собрании было очень много работ Матисса и Гогена, и это пропорции в представлении коллекции надо было сохранить. Нужно было также представить африканскую скульптуру, потому что без нее непонятны кубистические работы Пикассо.
При подготовке выставки Марина Лошак предложила идею показать и русский авангард. Он, родился, если можно так выразиться, в особняке Щукина на Знаменке, так что невозможно было бы не показать то самое дитя, которое родилось благодаря его коллекции. Поэтому на выставке будут представлены 30 произведений художников русского авангарда - из Третьяковской галереи и западных музеев. Они будут распределены по разным залам, рассказывая об эволюции и русского и французского вкуса. Так что экспозиция представить еще и отношения двух искусств - русского и французского.
А откроет экспозицию "пролог" - зал, в котором будут показаны работы, с которых начинал Щукин свою коллекцию. Это фундамент, с которого все начиналось. Среди этих произведений есть картины символистов, есть произведения художников, которые сегодня не каждый вспомнит. Но с них началась коллекция Щукина. И это немало.
А закончится выставка залом, где будут представлены вещи из МоМА, из Метрополитена, из Центра Помпиду. Это работы Матисса, которые Щукин выбрал, которые практически купил, но которые никогда не вошли в его коллекцию из-за Первой мировой войны и революции. Иначе говоря, это уникальный шанс увидеть коллекцию такой, какой он была бы, если бы история Европы и мира была иной. В таком завершенном виде коллекцию не видел даже сам Сергей Иванович Щукин.
А российский зритель имеет шанс увидеть?
Анна Балдассари: Надеюсь, что многие приедут в Париж, чтобы ее посмотреть. Что касается России, то, вероятно, выставка будет показана в Петербурге и Москве, но это уже вопросы к Эрмитажу и ГМИИ им. А.С.Пушкина.